Любовь не по чертежам: МХАТ и Арбузов о главном в человеке

Дата публикации: Понедельник, 20 января

Любовь — это танго, как сказал великий Бертолуччи, в ней чередуется великое и смешное. Феерически перемешалось все и в спектакле по пьесе А. Арбузова «Таня», как ни странно.

Почему «как ни странно»? Потому что инженеры-геологи под бодрые лозунги вовсю конструируют новую реальность, но никак не могут разобраться со своей собственной. Потому что любовь при всём желании не вписывается в инженерные чертежи и координаты.

Потому что нет времени разобраться в себе, когда надо покорять бескрайнюю тайгу.

Любить как жить

Таня, в лирическом исполнении Кристины Пробст, просто хочет любить и танцевать. Но вдруг выясняется, что «просто любить» в 1934-м году недостаточно, нужно идти в ногу со временем. Поэтому решение Тани бросить медицинский институт на последнем курсе ради мужа кажется всем полным чудачеством. Ей — нет.

Кристина Пробст:

«Для меня Таня стала подарком — это моя первая главная именно драматическая роль. О таком я мечтала, и я очень люблю свою Таню. Да, многим кажется странными ее поступки, но для нее нормально полностью отдать свою жизнь человеку, в любви к которому она просто растворилась. Часто такое случается у женщин, и они забывают о себе и считают это правильным, своим предназначением. И многие узнают себя в ней, наверно, во всяком случае, зал часто всхлипывает и рыдает. Я думаю, важно помнить, что ты сам по себе ценен…»

Арбузов — это всегда о главном в человеке

Пьеса написана в 1939-м году, и именно после неё Арбузов стал по-настоящему знаменитым. Постановка шла по всей стране с огромным успехом, и её до сих пор продолжают ставить.

Почему? Ведь социалистические реалии давно ушли, и «новый мир», вроде как, больше никто не строит. Чапаев стал персонажем «бородатых» анекдотов и пелевинского постмодернистского романа, а пафос тридцатых годов воспринимается сейчас с иронией.

В чём же магия этой пьесы?

Заслуженный артист России Андрей Погодин (Игнатов) считает, что Арузов всегда будет актуален, потому что он пишет о главном и важном — о человеческих переживаниях:

«Жизнь гнет, рубит всех без исключения. А он все равно остается таким, каков он есть. Актерски эта пьеса очень интересна — она как витраж из жизней героев. Тут важно самое главное мхатовское слово — переживание. Мы всегда думаем о причинах поступков. Ведь человек за все платит сам, актер тем более, каждый день по крошечке отдавая себя».

На поверхность всплывает типичная история преодоления: наивная девушка Таня, влюблённая в своего мужа-гения, сталкивается с суровой действительностью и проходит череду жесточайших испытаний.

Казалось бы, очевидный драматургический приём: провести героя через огонь, воду, и медные трубы, и дать победить в конце. И, самое идеальное, чтобы по сюжету обязательно состоялась встреча с тем самым «бывшим», который чуть не разрушил жизнь героини. Ведь мы все дожидаемся момента, когда в фильме «Москва слезам не верит» Катерина «утирает нос» Родиону?

Драматургическая структура пьесы включает в себя эти клише, но, в отличие от других «преодоленческих» пьес и фильмов, где сюжет построен на «сильной» героине, Арбузов смотрит вглубь её души, и режиссёру Юрию Горобцу удалось эту самую «глубь» вытащить на сцену.

И вот тогда, разворачивается настоящая экзистенциальная драма поиска смысла, которую так блестяще отыграла Кристина Пробст.

Исполнитель роли Германа — Юрий Ракович:

«Мы с Кристиной Пробсти вместе пришли в спектакль. Это трагическая. Но и жизнеутверждающая история. Мой герой многим кажется целеустремленным карьеристом, но я уверен, не все так однозначно. Он реально влюбляется. Это спектакль и правда о вечных вещах — любви, преданности, измене. Я не считаю Арбузова строго советским классиком, он не столько про социальное, сколько про человеческое — такой «Шекспир советского периода».

Таня — вовсе не стандартная «сильная героиня», которая появилась в советской литературе прямиком из производственного романа. Каждая потеря опустошает её, по-настоящему опустошает, и она начинает искать смысл в чём-то другом, но, по итогу, все эти смыслы планомерно разрушаются вплоть до середины второго акта, к которому она подходит опустошённым циником.

Герман давно и счастливо женат, любимый сын Юрик умер по Таниной же глупости, и даже бывшая домработница Дуся становится студенткой-геологом, и только одна Таня всё время остаётся у «разбитого корыта». Она переживает один крах за другим, и продолжает мучительно искать, на что или на кого бы ей опереться. И пусть она обретает себя в профессии врача, но даже на этой стезе она сталкивается со смертью пациентки по собственной вине, и едва не бросает своё призвание.

Казалось бы: вот, радуйся, у тебя наконец-то получилось, теперь ты доктор, тебя уважают, ты действительно несёшь пользу людям! Кроме того, к тебе неравнодушен Игнатов, состоящий в местном партийном руководстве. Но Арбузов не был бы Арбузовым, если бы не прописал Танину тотальную усталость и душевную пустоту. Весь второй акт пронизан этим настроением Тани, и особенно ярко её тоска по «дому», (не по Москве!), что проявляется на таёжном полустанке, где она напрямую говорит, что давно уже не помнит и не понимает, что такое «дом». И если первый акт, особенно первые сцены, сыгран Кристиной Пробст в нарочито водевильной манере, то во втором акте она проживает роль настолько просто, что сразу становится понятно: Таня пережила много, слишком много. И вот эта простота — очень точная актёрская и режиссёрская находка спектакля.

Таня — динамичный персонаж, она меняется от сцены к сцене, и это тоже очень тонко поймано в спектакле. Она взрослеет, даже становится в чём-то злее, но никогда не теряет романтический запал.

Смысл обретается Таней к самому финалу, после того, как она проходит через тридцать километров сквозь таёжную пургу, чтобы спасти ребёнка в соседнем поселении. Ирония и одновременно спасение для Тани заключается в том, что это ребёнок Германа и Шамановой, той самой «деловой курносой дамы». (Что интересно, в исполнении Ирины Архиповой Шаманова вовсе не воспринимается как жёсткая и деловая, хотя по меркам цензуры тридцатых, именно она и является главной героиней пьесы, а вовсе не взбалмошная и дурашливая Таня).

И вот она, встреча. Происходит она как-то скомкано и буднично, наверняка не так, как рисовала себе Таня в воображении. Но тут-то и происходит то, ради чего стоило пройти тридцать километров на лыжах сквозь пургу: Таня обретает освобождение от прошлого, и, наконец-таки, себя. Ей больше не нужны внешние атрибуты счастья, это момент катарсиса и эйфории: вот она я, вот он снег, и он по вкусу похож на мороженое, как давным-давно в Сокольниках. Круг замкнулся.

Может быть, самое время научиться жить и любить заново? Пусть и на фоне таёжных лесов?

Что интересно, пьеса заканчивается тем же монологом про снег, с какого и начинается. Значит, где-то здесь, в моментально тающих снежинках, находится какой-то вечный смысл, который не зависит ни от каких внешних обстоятельств.

-А в целом, в этой пьесе каждый находит в конце концов свое счастье, — считает Ирина Архипова (Шаманова). — Мне очень близка моя героиня, и она не сразу находит свое женское счастье. В этой пьесе каждый делает свой выбор. Как говорят — счастье по плечу только сильному. И каждый становится счастливым, только …какой ценой».